- 1 -
Я проснулся, когда самолет уже снизился и заходил на посадку: тысячи километров в воздухе пролетели за одно мгновение. Передо мной открывался вид на большой город, раскинувшийся на многие километры и собранный полукругом к линии берега. Из окна был виден пляж, выстроившиеся вдоль него небоскребы, огромный парк рядом и несколько островов в устье тонкой извилистой реки, впадающей в Атлантический океан.
Что там будет? Какой окажется эта страна? К чему это все приведет? Эти и десятки других вопросов вспыхивали в моей голове. Я не мог дождаться, когда все формальности будут пройдены (надеюсь, никто не спросит у меня обратный билет) и я окажусь там, внизу, на свободе. Впервые в жизни мне настолько некуда было торопиться, но я все равно чувствовал ужасное нетерпение, пытаясь силой мысли ускорить каждое движение каждого пассажира, стоящего в очереди впереди меня. Удивительно: я мог выбросить пару недель жизни на сериал, потерять целый год даже не заметив, но, иногда, какие-то несколько секунд ожидания просто выводили меня из себя. Прошла целая вечность, прежде чем я наконец вышел в общий зал международного аэропорта имени Жилберто Фрейре с рюкзаком за плечами и проштампованным паспортом в руках.
Выйдя из кондиционированного здания терминала, я попал в реальную среду. Среду, где солнце старается сжечь тебя. Первое ощущение: очень жарко. Тогда я еще не знал об этом, но это давление солнца окажется гораздо более важной штукой, чем я привык думать о погоде. Вещи, которые могли бы случиться, не случаются. То, что не должно было случиться, происходит. Города вымирают днем и оживают вечером, когда жители вылезают из бетонных коробок и отдают всю свою энергию, создавая прекрасное, и что-то другое.
Бетонные дома, бетонные столбы электропередач, бетонные тротуары, бетонные основания мусорных корзин, бетонные высокие заборы с электрической проволокой — все вокруг было бетонным. Небо над головой пересекали спутанные провода, окна — линии стальных прутьев, горизонт — огромные многоэтажки, облицованные поблекшей плиткой. Воздух был пропитан непривычным запахом влажной жары, ароматом тропических растений, выхлопов машин, гниющего мусора и ароматами уличной кухни. Первое чувство: настороженность.
Все вокруг было очень чужим, недружественным. Это ощущалось во всем: в соленом воздухе, в лучах солнца поджаривающих кожу, в твердой отдаче от шагов, в препятствиях на пути, в шуме проносящихся автомобилей. Последний месяц я провел в Европе: тихие улочки старых городов с идеальной каменной плиткой под ногами, зеленая трава на аккуратных лужайках, каналы с чистыми набережными, приятное весеннее солнце. Тут, все оказалось настолько другим, насколько это возможно.
Я много путешествовал по миру, но нигде не чувствовал себя так, как здесь. Странное чувство: смесь удивления, жгучего интереса и постоянного напряжения. Все мои чувства обострились; я очень остро воспринимал ощущения со всех органов чувств и быстро их обрабатывал, все время готовый мгновенно среагировать, если что-то пойдет не так. На некоторое время я стал другим человеком, какой-то новой версией себя — более сильной, более живой — и это было потрясающе.
Я шел где-то в географическом центре города, но, к своему удивлению, не встречал никого. Вокруг просто не было людей. Одна за другой, я быстро проходил маленькие пустые улочки, подсматривая на карту в телефоне. Пройдя несколько кварталов, я вышел на большое открытое пространство. Там я остановился чтобы передохнуть, буквально на минуту. Снял рюкзак и бросил его на бетонный парапет, расправил плечи, потряс футболку, чувствуя прохладу подмышками, сделал несколько приятных шагов налегке и посмотрел вокруг. Прямо передо мной было потрепанное поле. Посередине него стояли одинокие футбольные ворота, рядом с которыми паслась пара лошадей. За полем начинался район Жардин, где-то за ним были трущобы Касочи, а еще дальше, за рекой, виднелись небоскребы пляжных линий. Справа от меня находилось шумное авеню Агаменона, связывающее побережье и внутренние районы Ресифи. По нему мне и нужно было продолжать путь.
День понемногу заканчивался. Нескончаемый поток машин, несущихся с непривычной для города скоростью, все усиливался. Здесь он не застревал в пробке, а словно река во время дождя, лишь набирал мощь и скорость. На островках автобусных остановок скапливались люди — много людей, гораздо больше чем мог вместить любой автобус. Идя мимо них, я смотрел на автобусы, которые подъезжали уже заполненными и уезжали, оставляя не уменьшившуюся толпу. Я шел по безжизненным тротуарам вдоль этого бесконечного потока, чувствуя себя чужим в этом неправильном месте. Но иногда мне попадались кусочки жизни: маленькие магазины, заправки, лавки с едой и пустынные отделения банков. В одно из таких я заглянул чтобы получить из серебристо-желтого банкомата немного налички.
Я шел уже больше часа, но прошел едва половину пути. Внезапно бетонные джунгли закончились, и передо мной возникли трущобы. Начинало быстро темнеть, повсюду стали зажигаться маленькие фонарики, и я не заметил, как оказался в другом мире — мире желтых огней, отсутствующих дорог с благоухающими канализационными ручьями по бокам, неказистых лачуг, сделанных из кусков фанеры, жести, пластика и всего на свете, и — живых людей: стирающих одежду, кормящих детей, разговаривающих друг с другом, смеющихся, продающих продукты и глядящих на меня оценивающе-удивленными взглядами.
Все вокруг было прекрасно, и мое настроение поднялось так быстро, что я почувствовал огромный прилив энергии. Вдруг, наступила почти эйфория. Но, несмотря на нее, я не потерял концентрации: это состояние готовности никуда не делось. Это были трущобы, и я знал главное правило в таких местах: не задерживаться на одном месте. Удивление могло быстро смениться пониманием того, что я — еда. Так что, я максимально увеличил скорость и двинулся сквозь фавелы напрямик к озеру, подгоняемый прохладным вечернем ветром.
Озеро оказалось большим заросшим прудом. От трущоб к району вел мост, соединявший два разных мира: мира людей под желтыми фонарями и людей в бетонных коробках. Я прошел через него и сразу свернул вдоль озера-пруда на пустынную асфальтовую дорогу. Пройдя совсем чуть-чуть, я внезапно уперся в шлагбаум. Около него, прямо на дороге, стоял стул, а рядом с ним — огромное радио. На стуле, по-королевски расставив ноги, восседал охранник. Я поприветствовал его, в двух словах объяснил, куда мне надо и прошел по пустой улице к одному из домов, стоящих на небольшом утесе. Поднявшись вверх на террасу, я увидел медный колокольчик, висевший у входной двери и позвонил в него.
